Иногда поезда сходятся близко-близко и тащатся окном к окну параллельными курсами, не обгоняя, но и не отставая друг от друга ни на чуть-чуть даже. Такое часто бывает на подъездах к узловым станциям, где много платформ, много путей и много стрелок – быстро не пролетишь, как ни старайся. Добавь к этому еще лето и жару, и окна нараспашку, и вот вы уже болтаете беспечно о всяческих пустяках, и ветерок легкий гуляет через два рядом ползущих вагона, и можно даже дотронуться друг до друга при желании, и тянуться при этом совершенно не потребуется, а так – просто наклониться чуть-чуть друг к другу – вот и всё.
Иногда поезда так долго тащатся рядом, что успеваешь уже привыкнуть к той, которая через два окна, но при этом так близко, что даже и тянуться не нужно, практически, чтобы дотронуться. С ней, оказывается, очень славно поболтать о всяческих пустяках, да и она, как видно, не прочь скоротать вынужденное время, пропадающее без всяческой пользы в ритмичном ничегонеделаньи. Слово за слово, пустячок за пустячком, и наговориться-то совершенно невозможно, вот беда – обоим кажется, что так было вечность: два распахнутых окна на расстоянии вытянутых пальцев, два распахнутых собеседника с кучей всяческих пустяков за душой, лето, жара – и иногда только ветерок легкий туда-сюда...
...А потом одним серым утром просыпаешься для того, чтобы не увидеть больше соседнего поезда никогда – мало ли какой у него маршрут запланирован – кто ж обещал, что он всегда с твоим совпадет? Сначала не очень веришь, как водится, рукавом трешь запотевшее стекло, пытаясь разглядеть что-нибудь в моросящем тумане, потом глаза, потом стекло опять – но ни-че-гошеньки ты больше не найдешь за ним, кроме промозглой погоды и мокрых столбов неизвестного назначения с обеих сторон. Усаживаешься поудобнее, откидываешься на спинку кресла и медленно стареешь, занимаясь мысленным составлением бесконечных списков всего того, что хотел, но так и не успел ей сказать, представляя себе, как в следующий раз обязательно, не теряя ни минуты, сразу самое главное...
Господь с тобой – ну откуда же возьмется следующий раз?..
(С)
Иногда поезда так долго тащатся рядом, что успеваешь уже привыкнуть к той, которая через два окна, но при этом так близко, что даже и тянуться не нужно, практически, чтобы дотронуться. С ней, оказывается, очень славно поболтать о всяческих пустяках, да и она, как видно, не прочь скоротать вынужденное время, пропадающее без всяческой пользы в ритмичном ничегонеделаньи. Слово за слово, пустячок за пустячком, и наговориться-то совершенно невозможно, вот беда – обоим кажется, что так было вечность: два распахнутых окна на расстоянии вытянутых пальцев, два распахнутых собеседника с кучей всяческих пустяков за душой, лето, жара – и иногда только ветерок легкий туда-сюда...
...А потом одним серым утром просыпаешься для того, чтобы не увидеть больше соседнего поезда никогда – мало ли какой у него маршрут запланирован – кто ж обещал, что он всегда с твоим совпадет? Сначала не очень веришь, как водится, рукавом трешь запотевшее стекло, пытаясь разглядеть что-нибудь в моросящем тумане, потом глаза, потом стекло опять – но ни-че-гошеньки ты больше не найдешь за ним, кроме промозглой погоды и мокрых столбов неизвестного назначения с обеих сторон. Усаживаешься поудобнее, откидываешься на спинку кресла и медленно стареешь, занимаясь мысленным составлением бесконечных списков всего того, что хотел, но так и не успел ей сказать, представляя себе, как в следующий раз обязательно, не теряя ни минуты, сразу самое главное...
Господь с тобой – ну откуда же возьмется следующий раз?..
(С)